Жила в Пашкине дворянская семья…

В архиве Опочецкого муниципального краеведческого музея хранятся стихи, присланные Зоей Джамботовной Морозовой – внучкой последнего владельца имения Пашкино Павла Павловича Болычева. Вспоминая рассказы своей матери, Татьяны Павловны (урожденной Болычевой), Зоя Джамботовна написала безыскусные стихотворные строки о своих предках, о том, как жила семья Болычевых в Пашкине.

В сопроводительной записке Зоя Джамботовна отмечает, что она также приходится внучкой, правнучкой и праправнучкой оставившим заметный след в истории Опочки Порозовым – известной купеческой фамилии.

Итак, имение Пашкино.

«Древо рода тянулось там пять поколений.

Пашкино было и есть родовое имение», –

пишет автор, замечая далее, что дворянский род Болычевых записан в шестую книгу – то есть в шестую часть родословной книги, куда заносились древние благородные дворянские роды.

Перед читателем стихотворения предстаёт двухэтажный, из добротного дуба, дом с флигелями, балконами, с обширной прихожей, за которой стоял старинный буфет –

«Сверхзагадочный склад сухарей и конфет».

Младшие Болычевы, играя в прятки, нередко находили себе там укрытие. У последнего владельца Пашкина была большая семья, восемь детей – Иван, Лев, Владимир, Павел, Наталья, Милица, Варвара, Татьяна. Для малышей мать, её звали в семье Евгения кроткая, устраивала праздники, семейные спектакли, сопровождавшиеся веселой музыкой, в том числе «Испанским маршем». В большой зале, застеленной пушистым ковром, красовался белый рояль «Аугуст Фёрстер» – с поднятым крылом, как белый лебедь.

«Налево из залы отца кабинет,

На вход в это место табу и запрет», –

продолжает Зоя Джамботовна, –

«Направо – прекрасная библиотека».

Эту библиотеку, в которой можно было найти всё, что нужно, собирали, по словам автора, три поколения Болычевых,

«Как ценный подарок, детям книги дарили…»

В стихотворении есть и строки о том, на каких принципах воспитывали младших Болычевых:

«…Гувернёры учили детей:

Жить с интересом, быть сердцем добрей.

Интеллигентностью там не кичились,

Засучив рукава, когда надо, трудились».

Управлял Пашкином немец Нусбаум, который был крёстным одной из дочерей Павла Павловича – Милицы:

«…Крестнице Миле кукол дарил».

Комната управляющего, пишет автор, находилась в левом крыле дома в Пашкине; там же – и несколько спален. А в правом – людская, кухня, кладовые. Детские спальни были на втором этаже.

За барским домом стоял домик садовника, дальше располагались конюшни.

«Рядом с конюшней – каретный сарай,

Где пахнет всё кожей, для пряток там – рай.

Для кучеров – кафтаны, ливреи

Парадного выезда…»

Болычевы катались верхом, ездили к тетке в имение Рай-Поле, в Пустошку.

«Ещё рядом с домом погреб стоял,

Где лёд по два года, не тая, лежал.

Хранили сметану и молоко,

Сливки для кофе…»

Там же, в подвале, –

«В бочках грибы, мочёная клюква,

Ящики фруктов да желтая брюква».

Хозяйкой подвала была немка Эмилия, «сама чистота и очень милая». Она была великолепная повариха:

«Суфле и форшмаки такие готовила,

Что мама до старости всё это помнила».

Из той старинной жизни в меню потомков Болычевых пришло блюдо из малины «пастер шпайзе», и Зоя Джамботовна пишет в своем стихотворении, что ранним летом непременно угощает им уже своих внуков.

«Ещё там был пруд и остров на нём,

Где чудные розы пылали огнём».

Вот такое имение украшало некогда ближайшие окрестности Опочки.

А далее Зоя Джамботовна рассказывает о своих предках, в частности, о деде Павле Павловиче Болычеве:

«Хозяином дома был дедушка мой,

Уважаемый всеми, был почётным судьёй».

Имя Павел для Болычевых – родовое, в каждом поколении один из представителей этой дворянской фамилии должен был быть непременно назван именно так. Отсюда, по мнению автора стихотворения, и само название имения – Пашкино (то есть принадлежащее Пашке, Павлу).

Павел Павлович женился поздно, на молодой красавице-бесприданнице Евгении, дед которой, Люциан Антонович Домброво, полковник, участвовал в военных действиях на Шипке во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов и получил за это награду, а по окончании войны служил комендантом в Гельсингфорсе (Хельсинки). Согласно семейному преданию, он был женат на крепостной, родившей ему двоих детей и рано умершей.

Что же касается Павла Павловича Болычева и его семьи, то

«Недолго продлилось семейное счастье,

Всё прахом пошло – над Россией ненастье…

Успели лишь старшие кончить гимназию,

Корпус кадетский, и вот вам оказия –

Пришла революция. Что было потом?

Нетрудно представить: всё кверху дном».

На первых порах слуги и местные крестьяне не давали красным в обиду Болычевых. Но потом новая власть добилась своего, имение было реквизировано, и целый месяц все остававшиеся в Пашкине Болычевы провели в тюрьме, где Павел Павлович простудился и затем умер, по мнению врачей, от болезни почек.

Зоя Джамботовна пишет далее, что молодой вдове с детьми пришлось идти по миру, у семьи больше не было ни кола, ни двора, а её дяди и тёти

«…Всю жизнь скрывали, чьи дети они…»

И судьба детей последнего владельца Пашкина была нелегкой – знатного происхождения советская власть им простить не могла, а ведь их вины в том не было. Человек не выбирает своих родителей. Несмотря на всяческого рода лишения, по словам автора этих стихов, «в злобе сердечной» никто из них замечен не был, а Зоя Джамботовна знала шестерых из своих дядей и тетей.